"Венеция" Евгения Куманькова

Евгений Иванович Куманьков (1920-2012), Народный художник России, всегда очень скромно оценивал результаты собственного труда: «Формы, что созданы природой (а может быть, каким-то высшим художником?), несравненно сложнее творений человека. Все созданное искусством не что иное, как трепетное стремление приблизиться к ним. Оно прекрасно, это стремление, но так же тщетно, как всякая попытка достичь идеала. Такова сложнейшая диалектика жизни», — пишет художник в своих «Воспоминаниях».

Он родился 29 февраля 1920 года в Смоленске, окончил художественный факультет ВГИКа (1943). После окончания художественного факультета ВГИКа  много лет работал художником-постановщиком на киностудии «Мосфильм». Среди его работ — фильмы, ставшие классикой советского кинематографа: «Садко», «Илья Муромец», «Капитанская дочка», «Мёртвые души», «Метель», «Двенадцать стульев», «Иван Васильевич меняет профессию», «Не может быть!». С 1974 по 1999 год был главным художником Малого театра, автором декораций и костюмов к спектаклям «Царь Фёдор Иоаннович», «Царь Борис», «Горе от ума», «Русские люди», «Любовь Яровая», «Дети Ванюшина», «Господа Головлевы».

Он широко известен как художник-урбанист (серии «По городам мира», «Санкт-Петербург — Ленинград — Санкт-Петербург», «По волжским городам», «Дальние страны» и др.). Многие годы он выступал в защиту исторического и архитектурного наследия Москвы, одновременно создавая живописную и графическую летопись города. Его общественная и творческая деятельность отмечена премией «Общественное признание-2007» в номинации «Человек-легенда».

Для городских пейзажей Евгения Куманькова характерны лиричность, особая одухотворенность, романтичность восприятия истории.

Венеция. Холст, масло, 78х74.

В фондовую коллекцию Приднестровского государственного художественного музея в 1988 году вошли четыре произведения Е.И. Куманькова, одно из которых – «Венеция», созданное художником в 1982 году в технике темперной живописи. Венеция, в которой жили и творили такие великие художники, как основатели венецианской живописи, братья Беллини; реформатор в живописи  и гуманист, Джорджоне, в картинах которого природа становится действующим лицом и, наконец, один из самых известных и почитаемых художник своего времени, Тициан, который привёл живопись Венеции к полному расцвету. Красотой Венеции, с её каналами и карнавалами, театрами и шедеврами мирового изобразительного искусства восхищаются художники и многочисленные туристы.

Но иной угол зрения у Е. Куманькова! Такой же величественной и значительной, как Возрождение, предстаёт перед нами Венеция «куманьковская», но не под солнечными лучами яркого южного солнца с каналами изумрудно – лазоревого цвета, а ночная, сдержанно – холодная и неприветливая, свидетельница человеческих триумфов и трагедий, о которых повествуют и взметнувшийся  в тревожное небо купол собора Санта-Мария-делла-Салюте,  расположенный на одном из самых красивых мест в Венеции - ранд-канале, напротив Дворца дожей, построить который решили в честь окончания эпидемии чумы, унесшей в 1630-1631 гг. около трети населения города, и молчаливый суровый строй домов венецианской улицы, стоящих на воде, как причалившие к берегу корабли, смотрящие на нас бесстрастными глазами богато декорированных каменными кружевами окон. Художник обозначил воду твердью земной, лишив её отражения, а венецианские гондолы, изображённые на первом плане, напоминают стаю фантастических птиц вернувшихся из дальних странствий, принесших на своих крыльях истории о человеческих судьбах, о вечности и покое. В «Венеции» Куманькова присутствие людей обозначено только птицами-гондолами, «сидящими» на ветвях таинственного подводного древа, чья крона – это многочисленные причальные сваи, неподвижно стоящие в воде, похожие на  пики подводных воинов, и только одна гондола медленно скользит по улице-каналу, управляемая человеком-призраком. И тогда, исподволь, воображение переносит нас в северную столицу России – Петербург, с его холодным серым небом и водой. Величие чужого города перекликается у русского художника с Родиной, горячо любимой, которой он бесконечно  предан. Сам Евгений Иванович так говорил о себе: «Я люблю смотреть чужое искусство, и близкое мне и не близкое, понятное и непонятное, но настоящее, подлинное. Я видел практически все крупнейшие коллекции мира, и это одна из самых больших радостей в моей жизни… И, конечно же, эта неуёмная радость смотреть началась для меня с детства. С чудесного, незабываемого, уютного и щедрого Тенишевского музея».

Искусствовед-эксперт Лазарева А.П.